Пару (ага-ага) слов и тысячи благодарностей от игрока
читать дальше
Когда я выбирала «Рубеж» Ночных снайперов в качестве одной из песен Пандоры, я не знала, насколько пророческой она окажется. И даже не сама песня, а всего лишь несколько строчек.
«Я знаю это рубеж и я к нему готов, я отрекаюсь от своих прошлых снов».
Есть фраза, которую, пожалуй, каждый игрок может сказать после каждой игры.
«Ну вот этого я никак не ожидал». Туда еще можно добавить, «хотя предполагал все варианты», но это уже опционально.
Так вот. Этого я никак не ожидала.
Я была совершенно уверена (и в душе даже почти надеялась) что Пандора кончится хотя бы к середине игры. И потому, что были все задатки, и потому, что слышала где-то, что с игротехниками недобор. А ведь помочь мастеру – это святое.
А даже если Пандора и не кончится – то точно не изменится. Ну и тем паче не так, как изменилась она.
Из ультимного карателя – в ультимного же защитника.
Из того, кто раздает беды в того, кто дарит мечты.
Было немного страшно ехать, потому что вы знакомы и творите этот мир уже год, а я тут так, с бочку притесалась. Не знаю, вроде получилось. С моей точки зрения – так точно.
Было тяжеловато играть вслепую. Совершенно. Как выяснилось на игре – я не знала ничего, и даже под конец, когда я вроде бы уже столько всего узнала, это были крупицы и жалкие осколки реальных историй. Но это безумная гонка за правдой хоть и разрывала мою голову на кусочки и делало ее размером с Юпитер, добавляла игре определенный градус кайфа.
Я тут думала написать еще какой-то текст про персонажа и то, чем он был, но все, что было нужно рассказать, персонаж рассказал сам. А остальное уже как-то не важно.
И не смотря на то, что и я, как игрок, и Пандора, как персонаж, знала вас всех всего ничего, вы стали для нас с ней самыми важными людьми на Земле. А может и вообще – единственными. Вы все.
Поэтому, СПАСИБО
Пэму. За тот единственный отыгрыш перед игрой, который стал началом целой цепочки эмоциональных завязок на твоего персонажа. Не покривив душой скажу, что пожалуй именно Памятник был Пандоре важнее и дороже всех. Тебя надо было защитить и в какой-то момент я поняла, что если бы пришлось, Пандора пожертвовала бы ради тебя даже всей остальной Четвертой. Спасибо за то, что после Клетки ты простил Пандору – это стало началом ее «перерождения». Спасибо за то, что ты был таким Пэмом. Ты сделал для меня очень большой и важный пласт игры, и боюсь, что без тебя Пандора не пришла бы туда, куда она пришла.
Перу. То, что мы придумали перед игрой – эту не то вражду, не то не дружбу – которая причиняла Пандоре очень много боли (что, в принципе и планировалось). Потому что как далека, непонятна и недоступна ты была для нее, так же ты была важна и дорога. Тогда, в Казино, ты стала единственной, кому Пандора _не хотела_ предлагать заглянуть в шкатулку. Ей было очень тяжело от того, что она ничем не могла тебе помочь. Ты была, пожалуй, единственной, кто мог действительно больно ее ударить – и временами ты это делала. Это не плохо. Это хорошо. Это сильно. Эта дистанция в итоге оказалась невероятно прочной связью и, надеюсь, теперь, когда все закончилось, а на деле – только началось, мы будем идти через пропасть, держась за эту связь, как за канат, и рано или поздно увидим друг друга и окажемся рядом плечом к плечу.
Бороде. Непонятному, но вожаку. За то, что даже не будучи в представлении Пандоры бойцом и защитником, ты все равно оставался тем, кто должен принимать решения. За то, что она могла в этих решениях на тебя положиться.
Бритве. За неслышимую поддержку, за оплот верности, тепла и света. И за то чудесное не совсем молоко)
Книжнику. За наш клуб тех, кто бьется головой о стену) За то, что ты тоже стал необычайно важен и, пожалуй, единственный из всей четвертой – понятен Пандоре.
Соленому. За то, что нашел свой путь и шел по нему, несмотря ни на что. За тепло, понимание и доверие. За силу, которая была внутри тебя. За готовность принимать решения и то, что остановил от попытки убить Крестовика.
Доброму утру. За воплощение четвертой несмотря на то (а может и именно потому) что был в ней новичком. За эту непостижимость и отдаленность.
Паучихе. За то, что шла сама, ведомая своими страхами, за то, что была не такой, как другие. И за то что все равно была одной из нас.
Всей четвертой – за то, что вы оказались именно той четвертой, какой я ее видела. За ваше тепло, за ваш свет, за вашу непостижимость и в то же время невероятную близость. Вы стали для меня самыми важными, и я буду защищать вас до тех пор, пока не найдется тот, кто будет готов делать это вместо меня.
Големам, за то, что приняли, слушали и слышали. За то, что позволили вам помочь. За то, что пытались что-то сделать для Дома – несмотря на то, что Дом уже почти вам не верил.
Мор, спасибо за возможность побиться и обняться со стенкой.
Завтра – за силу и сам факт присутствия. Мы уже обсуждали, что в чем-то Пандора была с вами похожа. И это действительно было так.
Симба, Синица – за то, что на вас можно было положиться и довериться в вопросах решения проблем Дома. И за «что-то покрепче» спасибо тоже)
Инквизитор – за монолитную стену и опору, ощущение которой ты создавал.
Комиссар – за невероятную движуху и жесть, за то, что был, пожалуй, единственным Големом, который действительно спешил сделать, а не подумать. За стоическое терпение и принятие, когда тебя сделали «козлом отпущения». Мне до сих пор немного стыдно, потому что, кажется, в этом частично была и моя заслуга.
Кысь – за тебя полностью и без остатка, с начала до конца. Невероятно трогательный и теплый персонаж, ты был частью того, что начало ломать Пандору, и спасибо тебе за это. Тебе хотелось помочь и поддержать, надеюсь, в конце у меня получилось это сделать.
Всей первой – за таких, какими вы были. В разные периоды времени вас хотелось не видеть/удушить/обнять и плакать. Вас было очень сложно понять и принять, но без вас Дом не был бы Домом.
Миледи. За столь яркого персонажа и за все, что делала для Дома. Это было видно. За эдакую Снежную Королеву, к которой страшно подойти, но можно смотреть издалека. За то, что с высоко поднятой головой принимала все, что бросали в тебя, и все равно оставалась собой.
Дону – за тот эпизод с «приемом на работу» и чудесную фляжечку. За персонажа, и за атмосферу, которую он так активно пытался вокруг себя создать.
Кеде, за то, что терпела вечно требующую что-то от тебя Пандору. За то, что дала четвертой шанс уйти.
Жильцу. За то, как далека ты была. Едва ли не дальше всех остальных. И за фантастические рисунки, которые оживали на стенах.
Всему Табору – Айнане!
Розе за то, что научила быть Летуном. За то, что звала в стаю и после – в Наружность. За то, что несмотря на столь немногочисленное взаимодействие, стала очень близкой, дорогой и понятной. И за то, каким прекрасным, сильным и любящим матриархом ты была.
Ленте за доверие и сжигание переписки. За тот разговор на качелях у лимана – он мне действительно помог. За Кофейник – в тройном размере. Без тебя он был бы не таким, твое присутствие в нем чувствовалось даже тогда, когда ты в нем отсутствовала.
Медведю за медведецину! Сколько раз она спасала мне жизнь.
Еж – за совместные вылеты в наружность и за то, что ты был таким живым и человечным.
Гондон – просто за то, что ты был. И за ту движуху, которую создавал: даже почти не пересекаясь с тобой, я, кажется, видела тебя везде.
Шаль – за восхитительную, прекрасную, искреннюю блондинку. За доверие и готовность выслушать. Не знаю, помог ли тогда тебе наш разговор. Надеюсь, что да.
Щука – за то, что на зарядку одевалась, раздеваясь. За выяснение отношений на лестнице, мне это многое позволило понять о персонаже. За эту жестокую, агрессивную самоуверенность. За всю тебя, как есть.
Зверям – за настоящих зверей. За первородную силу, за сплоченность, за дикую ярость, эмоциональность, живость. Ваша комната не даром звалась Очагом – от вас так и веяло каким-то внутренним теплом.
Мангусту – за первый адекватный разговор без утаек, за то, что помогла прийти к Лабиринту и в конце позволила занять место Алисы. За поддержку и понимание. И за джокера. Это было неожиданно, но приятно.
Шраму – за то, что водил меня в мир снов. Вообще за то, что водил в мир снов, ты герой. Если сначала тебе завидовала и казался ты каким-то не особо желающим пойти на контакт, то теперь знание того, что Страж – ты, несет Пандоре определенную уверенность и спокойствие.
Джерри за разговор в Могильнике, за сказки, за то, какой яростной и уверенной ты была. За твой огонь и твою силу.
Бычку – за берущую за душу верность стае и друзьям, за теплоту и невероятную искренность персонажа и игрока, за домовца такого, каким он должен быть. За сильную игру, за то, что не боялся демонстрировать слабость и был готов слушать и слышать.
Ласке – за то, что доверились тогда Пандоре и сочли ее достойной узнать и пойти за вами.
Крестовик – за первую ночь и Лес. За то, что вернул Соленому ногу, за невероятное перевоплощение персонажа, за то, что в итоге оказался совсем не тем, кем казался. И – совершенно отдельно – за Перекресток.
Маскам за то, какими непонятными, мутными и – чего уж скрывать – неприятными вы казались. Мы с вами не пересекались от слова вообще, но сам факт вашего присутствия (да хотя бы на том же дне рождении Миледи) добавлял в атмосферу Дома ту самую необходимую ложку дегтя.
Пианисту и Занозе – за выступление на последнем вечере. Это было сильно.
Кошаку – за неожиданное доверие, когда ты заговорил при Пандоре, и в принципе, необычайную чудесность и восхитительность персонажа.
Аварии – за нашу драку. Это было мне необходимо. Да и за саму Аварию в принципе, ты добавляла еще больше движухи в этот бешеный вихрь событий.
Спасибо Ворону за настолько яркого и вызывающего доверие куратора. Ты стал для меня ближе и важнее, чем Ральф для Четвертой, ведь недаром Пандора предупредила тебя о Псе, хотя это предупреждение было на самой грани нарушения Закона. Она знала, что на тебя можно положиться и тебе можно довериться, еще и потому, что ты действительно заботишься о Доме и о нас – и это было чрезвычайно ценное знание. Спасибо за такое глубокое взаимопонимание, которое установилось (как я надеюсь) между персонажами. Ты был неподражаем и это было огромное удовольствие – пусть так немного, но поиграть с тобой.
Спасибо Зверю за то, что до последнего момента казался далеким и злым, а потом неожиданно оказался близким и понятным. Таким же, как мы. Ты был тем взрослым, которого дети приняли в число своих, а это дорогого стоит. Спасибо за твою игру и за то, что до последнего верил в нас и хотел нам помочь. И что, надеюсь, продолжишь делать это дальше.
Спасибо Ананасу за искреннюю заботу, понимание и готовность идти навстречу.
Спасибо Касатке за то, что ты – пускай и по своему – тоже любила и заботилась о нас. За то, что ради нас пожертвовала, по сути, всем.
Спасибо Зайке и Аврелию за то, что вы были – я почти не встречалась с вами, но ваше присутствие чувствовалось в каждом уголке Дома.
Спасибо Лиле! О, Лиля, как я благодарна тебе, нет слов и не хватит никогда, наверное. Ты создала мир, который зажил своей жизнью, который творил сам себя и увлек нас за собой. Это не Лес и не Зеркала, это нечто гораздо большее. И быть может сейчас на той базе действительно будут происходить вещи непонятные, но чудесные, потому что этот мир был слишком велик и необъятен, чтобы уйти и исчезнуть без следа.
Спасибо Алу за Алису и за саму тебя. Волшебные обнимашки с игротехом спасли мне жизнь и не раз. Спасибо за то, что доверила Пандоре защитника Лабиринта. Это действительно было то, что ей нужно.
Спасибо Хидеки. О, сотни и тысячи спасибо. За Пса, который был сначала пугающим, потом – близким, и все это время – с одной стороны до боли понятным, с другой же – невероятно далеким. Спасибо за то, что ты сделал с Пандорой в Клетке. Для меня это был один из самых сильных моментов на игре.
Спасибо Чеширу за то, как сильно хотелось прогнать тебя прочь. Как жаль, что когда Пандора перестала наконец бояться призраков, ты неожиданно перестал попадаться мне на глаза.
Спасибо Чарли за то, что он был самым настоящим Чарли. Я тебя не видела, но слышно тебя было очень хорошо.
Спасибо всем игротехникам: кто писал письма, кто создавал Изнанку, кто делал фотографии, кто ходил среди нас призраками Наружности и заставлял жить здесь, а не там. Вы были такой же важной частью этого мира, как и все мы.
Не знаю, как зашла вам Пандора как персонаж, и я, как какой-то левый игрок, прибившийся на последнем вагоне. Вы зашли мне по максимуму.
Это был настоящий Дом, а вы – настоящими домовцами.
Гип-гип нам!
Отчет Пандоры, девочки, которая сменила Алису.
Разговор с отражениями.
Разговор с отражениями.
читать дальше
Я стою в зеркалах, и вижу дверь – ту самую, что рисовала на Стене своей стаи. Дверь, ведущую на мою Дорогу. Это она. Я нашла ее. Хотя до самого последнего момента не верила, что когда-нибудь смогу это сделать.
Я смотрю назад, и понимаю, насколько большой путь я прошла. Как же я изменилась. Я не считаю, что была не права. Хотя, возможно, это было именно так. Это сейчас не важно. Важно помнить.
Когда-то у меня были все шансы на жизнь. На жизнь, которая не привела бы в Дом. Я справилась и со смертью отца – потому что почти не помнила его. Я справлялась и с отсутствием матери, пропадавшей на работах, чтобы снабдить нас; и с побоями ее нового мужа, от которого всегда несло перегаром. У меня был брат, который был для меня всем: он воспитывал меня и дарил мне уверенность в том, что с ним рядом я смогу быть, смогу идти дальше. Это он отвел меня в больницу, когда однажды мир вокруг меня потемнел. Это он держал меня за руку, когда врач говорил, что через пять лет я совершенно ослепну. Это он встречал меня дома и успокаивал, когда девчонки в школе задирали и издевались, а педагоги – ругали за то, что я отвечаю на их издевательства.
Я уже тогда знала, что невиновных нет. Я знала, что за душой каждого есть грех, за которым должно последовать возмездие. Но у меня еще не было сил, чтобы наказать их. А может не было уверенности в том, что это следует сделать.
Потом меня отдали в Дом.
Мама пришла с работы, когда я была одна, закинула в сумку какие-то мои вещи, привела в это место и оставила.
Мне не сказали – за что.
Впрочем… ведь наказание заслужили все. Значит и я? Может быть.
Меня отправили к Големам и назвали Фемидой. Быть может, именно это – право судить и наказывать, впервые дало мне уверенность в том, что это действительно следует делать.
Виновны.
Вы все виновны.
Мне не по душе была система разборок и следствий. Надо действовать и действовать быстро. Если собака нассала на ковер, ее тут же надо ткнуть носом в этом место и наказать, иначе она не поймет и не запомнит.
С людьми то же самое.
Меня быстро перекрестили в Пандору.
Ну что ж, пусть так. Не я открывала ту шкатулку, но если бы мне дали шанс это сделать – да, я сделала бы это и сделала бы это осознанно.
Я – Пандора. И я буду нести вам те беды, которые вы заслужили.
Я попросила об этом тех, кто живет в Лесу. И они согласились.
Цена была странной. Самое дорогое, что у меня есть. А что у меня есть? Ничего. Кучка вещей, с которыми я пришла сюда. Можете забрать хоть все из них – мне не жалко. Тем более, если в обмен я получу то, что позволит мне покарать виновных.
Покарать всех.
Вот только я тогда еще не знала, что Твари врут. Нет, не так. Я просто была очень глупа.
Потому что у меня было нечто, дороже жизни. Некто. Ради него я спросила у Розы, как стать Летуном, я вернулась в тот мир – возвращалась к нему, день за днем.
Наверное, он просто был так дорог, что я не могла вообразить, как можно его отдать. Он был светом. А свет не принадлежит никому.
Брат мой брат. Это все из-за меня.
Я не смогла тебе помочь.
Когда он пришел, пьяная тварь, и снова бросился на меня, словно и не было этого полугода, ты вступился. А я стояла, скованная ужасом, и смотрела. Просто смотрела.
Я знала, что виновата.
Брата отвезли в больницу – одно тело без души, вечно спящего. Его – в тюрьму. Меня вернули в Дом.
Я знала, что виновна.
Я мечтала убить его. Я хотела отомстить за брата. Хотя знала, что виновна только я одна.
Все это время я хранила рубашку брата. Она была напоминанием, якорем.
Она говорила мне, что виновны все. И я – в их числе.
Шкатулка наградила меня беспомощностью и утратой. Я взяла их сразу, как вернулась, а после брала снова и снова. Потому что возмездия заслуживал каждый и временами я – побольше многих.
Я попросила перевести меня в другую стаю. Потому что слишком много воспоминаний было связано со второй. И я уже не могла судить – только карать. Выпала четвертая – ну что же, пусть будете вы. Разница не велика.
Как показало время – я снова ошибалась.
Я смотрю в зеркала и вижу вас: светлых, добрых, вы всегда стояли за себя и друг за друга – до самого конца. Вы были лучшими. Вы были светом. Он снова пришел в мою жизнь, пришел после ухода брата. Ваш свет окружал меня и бил мне в глаза.
А там где свет, должна быть тень, и я чувствовала в вашем присутствии себя тенью. Тьмой. Злом, которое нужно изничтожить, стереть.
Я слишком вас любила. Мне было с вами слишком хорошо.
И от этого мне было слишком плохо.
Я была слишком слаба, чтобы уйти. Слишком не хотела вас потерять. Тьма ведь любит свет.
Пожалуй, за все то время не уходить от вас оказалось единственным верным решением.
Я рисовала свою дорогу, но не верила, что смогу выйти на нее. Потому что меня не было, Пандоры не было. Она исчезла тогда, когда ее брат попал в больницу, а вокруг появился свет четвертой.
Пандора стала шкатулкой – бездушной, пустой, способной только на то, чтобы нести зло тем, кто его заслужил.
А вещь не может идти по дороге, потому что у нее нет воли, и нет у нее ног. Да и якорь вины, тянущейся из Дома прочь к больнице брата, которую я проведывала снова и снова, каждый день, не в силах отпустить и забыть, не пустил бы меня следом за вами.
Четвертая, четвертая, четвертая. Вы дали мне столько всего, а я даже не могла сказать вам, как важны вы для меня. В последний день мне выпал этот шанс, потому что дорога уже появилась впереди, хотя я тогда еще и не знала этого.
Когда-то была ночь, в которую мы собрались в одной комнате, закрылись от всего Дома, читали стихи и пели песни. Тогда я почти почувствовала себя одной из вас. Тогда я поняла, что могу хотя бы попробовать сделать что-то для вас и ради вас. И не испачкать ваш свет.
Ведь вы приняли меня, да?
Как мало времени оставалось, как много его было потрачено впустую.
Но я не жалею ни о чем.
Ведь теперь я могу вас защитить. Действительно могу.
Я не помню, когда бездушный каратель впервые встал на порог, спиной к тем, кто дорог, лицом к тому, что надо гнать прочь. Когда, еще не осознав этого, я захотела не воздать, не отомстить, а защитить.
Но знаю точно, что без вас этого бы не получилось.
Без всех вас.
Кто-то переворачивал мне душу и тянул из нее сорняки – невидимыми руками, словами, что били прямо в сердце. Через боль и желание выть. Через то, что считали меня человеком. Одной из вас. Может быть, даже не зная, но вы делали это.
Кто-то нуждался в поддержке, и я приходила, чтобы дать ее: та, кто никогда не считала людей достойными прощения, понимания, сострадания. Я приходила и помогала тем, чем могла.
Да, наверное именно необходимость помочь, поддержать и защитить помогла мне пройти этот путь.
Я помню Големов. Как ни странно, именно вы стали первыми. Вы стояли за Закон, за то, что несло порядок и справедливость – тогда она еще была мне дорога. Это потом я искала порядок в лице Закона ради покоя и защищенности для остальных. Но и это не важно. Важно то, что вас не понимали. Я видела это и слышала, как все говорят о том, что от вас надо избавиться. Что ваше время прошло.
Я не могла этого допустить. Я вернулась к вам, чтобы сказать.
Потому что я видела, что они путают вас и Закон. Время Закона, такого, каким он был, действительно проходило. Но не ваше, нет.
После я возвращалась, чтобы говорить и чтобы помогать. Вы сильные, но ваша сила давила вам на плечи, как тем титанам, что слишком велики и медлительны, чтобы успевать угнаться за нами, людьми. Я вставала рядом с вами, брала за плечи и просила спешить.
И вы спешили.
Не знаю, была ли я нужна вам. Вы говорили, что да. А я чувствовала, что я действительно помогаю.
Но после того, как вы выступили тогда в Кофейнике, и я увидела, что Дом, что дети Дома снова приняли вас, я поняла – дальше вы легко пойдете без меня. И вы действительно шли.
Большие истуканы на глиняных ногах. Вы действительно хрупки, но лишь пока те, ради кого вы стоите, не дарят вам доверие и поддержку.
В чем-то Фредди была права. Големы служат народу, который их создал. Без народа Големы начинают слабеть. Зато вместе вы способны на все.
Сейчас я смотрю назад и вижу, что виной был страх.
Когда я бежала, шла, просила, искала, вы прятались за долгими словами. И потому мы шли так долго. Как было бы проще, если бы мы могли просто говорить! Просто поверить друг другу, и понять, то, о чем мне говорила Перо.
Мы – дети Дома – не должны стоять ни за тех, ни за других. Мы должны стоять за себя.
И если бы мы встали за себя стеной, поверили друг другу, подставили плечи и взялись за руки, страх бы отступил и все закончилось.
Но нет.
Страх держал нас за горло и путал мысли. И, наверное, беззвучно хохотал, глядя на то, как мы копаем себе могилы, вместо того, чтобы на этой теплой земле растить сады и строить замки.
Хорошо хотя бы то, что я знала: я бессильна в том, что связано с Наружностью, но есть те, кто могут защитить нас от нее. Сначала это был Ворон, со временем, к нему присоединился и Зверь. Присоединился поздно, но это дало шанс на то, что и другие – тоже с нами. Тоже за нас. За Дом.
Ворон. Ворон, Ворон, черная птица, раскинувшая над нами свои крылья, у тебя были умные глаза и знакомое сердце. Нам ведь не надо было говорить, да? Просто посмотреть.
Ты всегда был с нами и за нас, ты доверял нам – быть может даже больше, чем следовало бы. Я не могла не отплатить тебе тем же.
Ты стал частью моего Дома, ты дышал его стенами и знал его пути – если не головой, то сердцем. Тогда, когда я предупреждала тебе о Псе, и после, когда предупреждение уже оказалось не нужным, я всегда знала, что ты примешь свое решение. Надеялась, что оно будет верным.
А где-то в глубине души и знала это.
Я знала, что есть те, кто решит дела, связанные с иерархией Дома. Я видела, как они решались. И отходила в сторону, потому что это были не мои проблемы. От меня требовалось лишь узнать, найти того, кто сможет справиться с этим, и сказать ему. Я вас и искала: вожаков, Големов, людей, друзей. Искала и, слава небесам, находила. Пускай и с трудом.
Я вижу улицу, карету скорой помощи и краем глаза улавливаю лицо, скрывающееся за черным пакетом.
Дракон мертв. Но я не чувствую эмоций, они остались уже где-то далеко, я даже не помню – где и когда. Сейчас моя задача лишь сказать, и я говорю. Сначала Големам, потом по их просьбе подтверждаю остальным. Потому что сказать первыми это должны они, а не я.
Будет шмон. Один, другой, третий. Мимо, мимо, вы все летите мимо, я лишь вестником иду по этажам. Что делать с этими людьми оттуда? Пусть решают взрослые и те, кто может это решать. Что делать с вещами и всем остальным? Я не знаю, это ваш выбор.
Я только говорю вам, я даю вам право знать. Остальное – решение – это все за вами. Это свобода. Свобода выбора.
И чтобы предоставлять вам ее, чтобы дать вам возможность решить, мне надо понять, потому что я не вижу, чтобы понять хотели вы сами.
И если Наружность не касается меня, не касается нас – я так считаю - то что же делать с тем, что Там? Как найти тех, кто есть зло Там? Как понять, почему ведется та война и какую роль нам в ней отвели? Ведь нельзя защитить от неведомого, невозможно не пустить на порог того, чего не знаешь.
А неизвестность пугает и преумножает тот страх, которого и без того слишком много во мне и вокруг меня.
Этот страх окутывает меня покрывалом, когда тьма приходит снова. Она накатывает в Кофейнике, и это вдвойне страшно, потому что сначала я не верю. Ведь так уже было, да? Вчера, на дне рождении Миледи, когда кто-то выключил свет и стало темно. Кто же выключил свет сейчас? Я мечусь по сторонам, я ищу свет, а вы молчите, и я понимаю, что свет есть. Просто я его не вижу.
Меня встречает Казино, и официантка предлагает сыграть. А что я могу поставить из своих воспоминаний? Этот ужас. Ужас окутывающей меня тьмы. И я отдаю его, и уже не помню – вижу только сейчас в отражении, смутным силуэтом, который никогда не вернется.
Но отдать память – не то же самое, что отдать страх.
И он сидит во мне, и я пытаюсь улыбнуться, но вместо этого мне хочется спрятаться и плакать.
Почему?
Вы выбираете Хозяина, вожака вожаков. Я смотрю на тех, кто хочет стать им, и не верю – никому из них. Никто из них не сможет. Потому что страх – он внутри и он снаружи, его надо бить ногами, но кому-то не хватит силы, кому-то ума, кому-то желания, а кому-то – смелости это сделать. Если бы вы могли стать Хозяином все вместе, это может быть и получилось бы. А так?
О, нет, Перо тоже хочет. Сможет ли она? Ей я почему-то верю больше, чем остальным. Может потому, что она говорит мне не про Тварей, и не про Лабиринт, а про нас. Про детей Дома. И что стоит она не за тех и не за этих, а за нас.
Я встаю рядом с ней, когда происходит голосование. Но даже тогда я еще не верю до конца. Даже тогда мне еще хочется сесть рядом с Фредди и позволить вам решать самим.
Потому что это ваш Дом. Я здесь, кажется, лишняя.
Могла бы я стать Хозяином? Вернуть примат Закона? Вернуть покой и порядок? Может быть. Но этого не случилось, страх, оставшийся во мне после событий, которые я уже никогда не вспомню, не позволил мне сделать это.
К тому же, кто из вас встал бы рядом со мной?
Да и других проблем хватало.
Дневники. Пес. Чешир. Лабиринт. Лес. Твари. Казино. Зеркала. Алиса. Дерево.
Как много можно собрать из них комбинаций.
Я помню, как сперва не доверяла Псу – за что? Он казался угрозой и я думала, что защитить надо от него.
Я даже почти поверила в это.
А как не поверить, если я слышала о нем столько плохого, а в первую нашу встречу я видела, как в Казино он напал на Искру? На Перо? На одну из того света, что был мне дороже всего.
Да, тогда я еще верила тому, что говорят. Верила, не проверяя.
Хорошо, что мне потом пришлось с ним говорить. Потому что он был первым, в чьих словах я услышала – хотя бы частично – правду. Правду о том, что есть Твари. Что это наши страхи. В его словах о Лабиринте тоже звучала правда, хотя бы потому, что они не казались дешевой рекламой.
Да, реклама, слухи, перевернутые с ног на голову, наветы, посулы – этого было слишком много до тех пор, пока я не встретилась с Псом и теми, кто принял сторону Лабиринта.
Не правильно уже говорить про стороны, но тогда так было проще.
Потом его место заняли Твари. Потом…
Потом все менялось так быстро, что я не успевала следить.
Поднести мечты Лесу? Дереву? Вы уверены? Ведь я знаю теперь, что твари хотят захватить мечты и сны. Или не знаю?
А знаете ли вы?
Вы собираетесь вместе, чтобы предоставить нам выбор, и каждый предлагает принести дары и каждый – кому-то своему. Но что будет дальше? Знает ли кто-нибудь из вас? Очередная рекламная акция, иллюзия выбора. Но как его делать, когда не знаешь ничего?
Мы уже достаточно бросали монетки.
И поэтому даже когда вы начали говорить, я уже не могла просто так верить. Говорили многие, много – слишком много. И ни у кого в глазах не было видно веры в свои слова. Это пугало больше всего.
Никто не знал.
Никто не верил.
Кольцо все сжималось.
А времени становилось все меньше еще и потому что Четвертая – моя Четвертая, те, кто дороже и важнее всех – нашли способ уйти. И они верили в него. В отличие от меня.
Пришлось искать и проверять. Найти Пса и поговорить с ним всей стаей, а после собрать в кулак всю волю и пойти в Клетку, чтобы закончить разговор там. Потому что меня уже достала эта пантомима.
Клетка. Кошмар, воплощенный в четырех стенах. Мы шли туда вдвоем, хоть нам и советовали этого не делать. Но в то время как четвертая хотела знать, как уйти на Дорогу, я хотела знать, как защитить ушедших. Как стать защитником Лабиринта, через который они хотели идти.
Голосом тех, кто хотел уйти, стал Пэм. Самый светлый. Тот, ради кого я пожертвовала бы всем.
Там, в Клетке, я чуть не убила его.
Встретиться со своими страхами лицом к лицу, признать, что все, являвшееся тобой, все твои принципы, вся вера – это ложь, что не бывает абсолюта, а есть только твоя рука, которая тянется к его сердцу, и которую ты не можешь контролировать, и он, сжимающий твою ладонь и сидящий, сидящий напротив! Почему он не ушел? Неужто верил, что я смогу справиться? Почему остался, почему держал, держал не отпуская.
Я думала, что могу защитить их, но мне наглядно показали, что угроза – во мне.
Только потом я поняла, что оставила в Клетке все.
Страх ослепнуть остался, когда я закрыла глаза, потому что знала: голос в голове, говорящий о тьме внутри Пэма, может заставить меня увидеть эту тьму. Даже если ее там нет.
Жажда возмездия для всех осталась, когда я отказалась вырвать эту тьму, и когда поняла, что эта жажда сильнее меня. Сильнее всего, что есть во мне. Она ушла сама, когда я признала, что она имеет надо мной власть, и что она - ложна.
Еще, еще, оно рвалось из меня прочь, подгоняемое тем голосом.
Зло пожрало самое себя.
Меня вывернуло наизнанку, вырвало всю эту гадость – на глазах у того, кто перестал быть светом - потому что не бывает чистого света и чистой тьмы, теперь то я знаю - но остался самым важным.
И когда он простил меня, когда принял такой, какой я была тогда…
Можно сказать, мне дали второй шанс.
Меня наградили душой, сердцем, чувствами.
Бездушная шкатулка ожила. И хотя она очень долго не могла этого понять, но именно тогда впереди впервые появились очертания ее Дороги.
А как же я хотела ее найти! Тогда я действительно начала хотеть, и знание того, что Соленый не идет с нами, что он нашел, жгло меня изнутри. Я почти узнала, что такое зависть – чувство, до того времени незнакомое и непонятное мне. Я хотела узнать, как он нашел свою Дорогу.
Сейчас то я понимаю, как глупо это было.
В итоге, я сама смогла найти свою правду. В итоге каждый находит ее сам.
А дальше все посыпалось, как конфеты из разбитой пиньяты. Или как осколки разбитых зеркал, ловящие блики заходящего солнца. Их подхватывал ветер или течение и нес вперед, а я стояла на берегу и смотрела, как они пролетают мимо. Ведь мои осколки были у меня в руках, и они складывались. Они складывались! В одну цельную картину, где я знала, кто есть что, за кого и зачем. И где в этой картине мое место.
Вон там, на пороге зеркал, где стоит и улыбается печальная Алиса, которая стояла там слишком долго. За ее спину уже ушли те, кого я решила защищать. И я пойду с ними – это было решено с самого начала - но не выберу свою зеркало, а останусь в окружении зеркал.
Чтобы защищать тех, кто ушел.
Чтобы давать шанс уйти тем, кто еще захочет.
Ведь право сделать выбор, возможность сделать выбор – необходима.
Я не видела течения, и шла вдоль него и ждала, потому что дела были сделаны, долги отданы, прощанья сказаны.
Блик осколка (или яркой обертки?) прилип к конверту от матери. Брат вышел из комы. И цепь слетает с моей ноги, отпуская в море два якоря – вины и мести. Брат, я знаю, что виновата, теперь я могу это признать, и ты прочтешь мою вину и мою любовь в письме, когда окончательно проснешься. Рядом с письмом ты найдешь старую, потрепанную рубашку – свою. Она мне больше не нужна, а мы больше не нужны друг другу. Я уже слишком изменилась. Я уже иду по своей Дороге. А ты пойдешь по своей.
А тот… тот пьяный скот, пусть будет это, я все равно не вспомню его имени. Он последний, кому я сказала, что расплата найдет любого.
Больше некому мстить и некого ненавидеть.
А знаете, ведь Твари тоже умеют бояться. Я видела это своими глазами. Письмо отправило меня туда, и я впервые предложила тем, кто дал мне силу карать, шанс испробовать эту кару на себе. Сильнейшему достаются паника, и он дрожит у окна. И мне радостно, хотя я не могу понять почему. Потому что я помню о письме, помню, что свободна? Или потому, что даже твари – такие же, как и мы?
Я никогда не хотела, чтобы они исчезли. Я просто хотела, чтобы они не лезли в нашу жизнь. Ведь в Казино каждый по доброй воле выбирает, что отдавать им, а что нет. Но если бы их стали убивать, я не стала бы сопротивляться долго. В конце концов, даже месть – это тоже выбор.
Звон стекла в словах Хозяйки. Далекой, всегда бывшей таковой, но теперь ушедшей еще дальше. Когда-нибудь мы сможем с тобой поговорить и я скажу тебе все, что должна была сказать еще давно. Но до тех пор в твоих словах звенит вера, правда и желание помочь, а вместе с ними – право выбора для каждого. И еще одна цепь летит в пропасть. Дом в надежных руках, уж теперь то я точно в это верю.
Цепи летят одна за одной и я поднимаюсь над берегом, и течением, я уже готова идти, но надо подождать еще немного.
Я жду, и еще успеваю что-то сделать, даже будучи на берегу и в стороне.
Успеваю позволить Джерри уйти – уйти в лиман. Ты знаешь, что ты умрешь, если уйдешь? Знаешь. А знаешь ли, что будет с теми, кто за тобой? С Бычком? С остальными? Видела ли ты, как они сидят под Могильником, пока ты лежишь за его дверью? Знаешь ли, что станет с Домом, если исчезнет еще один Вожак?
Ты всегда сможешь уйти. А пока пусть Мор и Соленый догонят тебя, я буду светить фонарем и идти в другую сторону. Это уже не моя история.
Вечер. Дерево. Слова и подарки – это уже не важно, точнее важно, но не для меня. Я оставила Дереву четыре черные бусины – все, что осталось от моих даров самой себе. Страха нет. Бед нет. Это осталось в прошлом.
Я вижу тех, кто ушел, и понимаю, что еще одна цепочка тихо падает на пол.
Они ушли слишком быстро, я этого не ожидала и не успела проститься.
Но теперь я сажусь рядом с ними, и чувствую тепло их рук, и знаю, что все хорошо.
Что все будет хорошо.
Я нахожу Стража – ох, как же я хотела занять его место, но так будет даже лучше. Ему есть еще что делать в этом мире, а я уже готова идти туда. Я знаю, что вернусь, и что вернусь невидимой для многих. Но той, кто всегда была незаметным призраком, чужой среди своих, кто никогда не принадлежала Дому полностью, по праву и привычно возвращаться в него тенью и говорить словами на Стене.
Я ухожу в зеркала.
И последней цепью звенят на пороге шаги двоих. Один из них – Кысь, тот, на ком начала ломаться моя вера в справедливость наказания. Я видела его бусину, и знала, что она принесла ему только плохое, вела в еще большую тьму. Я долго пыталась ее забрать – я! А потом он снял ее сам.
Это тоже был его выбор.
И сейчас он стоит на пороге зеркал, и я предлагаю ему и той, что стоит рядом с ним, их мечту – одну на двоих. Они выбирают ее и шагают в мир отражений с улыбкой на губах. Это не Дорога, но это счастье, и это выбор.
Последняя цепь остается у моих ног, когда я отвожу Алису к ее зеркалу и отпускаю в путь, сменяя ее на посту.
Теперь я буду дарить не беду, а мечту. И смогу защищать тех троих, кто были, стали важны и ушли в зеркала за моей спиной: Пэма, Книжника, Кыся. А вместе с ними и всех тех, кто уже выбрал мечту, или еще только захочет ее выбрать.
Ведь мечта не бывает злой или грязной. Злые и грязные – желания, им нет места в зеркалах.
Лабиринт – часть Дома, и Дом я тоже буду защищать. Я буду смотреть за теми, кто остался в нем, встречать тех, кто придет, поддерживать, направлять и помогать чем могу, а в нужный момент предлагать возможность выбора и – если захотят – открывать им путь в мечту или на Дорогу, и каждый выберет себе что-то свое.
Я отворачиваюсь от отражения, которое смотрит на меня почти знакомыми глазами, и шагаю на порог Дома.
Знакомая лестница, с которой я столько раз уходила в Наружность окрашена солнцем. Над Домом – новым Домом - встает рассвет. Первый из череды многих.
Я разворачиваюсь и прохожу сквозь двери невидимой тенью, дуновением так раздражавшего многих сквозняка. Дом спит. Его коридоры пусты, спальни заброшены, еще не оправившиеся после грубых прикосновений людей в масках извне. Вы спите, на ваших лицах усталость и засохшие слезы утраты.
Но на моих губах играет пусть и грустная, но улыбка.
Потому что я видела рождение. А оно никогда не бывает чистым. Пройдя через кровь, боль и страдания, огласив округу звонким криком, сейчас этот ребенок сопит, запелёнатый в свежие пеленки, и ждет тех, кто научит его ходить, говорить, думать. И это вы. Это мы.
В Могильнике, кажется, прямо за рабочим столом, уснул Зверь. Странный Зверь, грозный Зверь. Он пугал и в то же время вызывал ощущение неведанной силы. Она была за ним, и мешалась со страхом, и пока я не поговорила с ним, я не поняла, что за страх это был. Страх ошибки. Я увидела его в глазах Зверя, когда сказала - даже нет, спросила - не думает ли он, что эту мечту, которую он хочет создать, смогут съесть Твари. Я почти жалею, что сделала это тогда.
Но сейчас я накрываю его одеялом и оставляю на столе короткую записку.
Подобная ей – на столе Ворона.
Големам и тем, кто спит теперь в бывших комнатах четвертой и табора, записок нет. Только легкое прикосновение и знание того, что мы еще встретимся. Я буду писать вам, буду рядом с вами – следить и помогать. А вы будете следить за Домом и помогать ему. Ведь впереди еще такой долгий путь. Но я верю, что мы пройдем его, потому что после всего, что случилось, уже почти не осталось, ни свар, ни различий. Теперь все – или хотя бы большинство – знает, что вместе, мы сильнее, чем врозь. Мы научимся стоять плечом к плечу и вырастим на могилах цветы.
Последнюю я нахожу Перо. Хозяйка, она все еще кажется далекой, и я не рискую приблизиться. Но и с ней мы однажды увидимся, и тогда я смогу наконец сказать, как важна она для меня.
Стены сломаны, цепи сброшены.
У Дома есть будущее и те, кто готов за него бороться.
Я со спокойной душой сажусь перед дверью Кофейника и достаю варган. По коридорам разносится его тихий напев.
Над новым Домом встает новый рассвет.